Так сложилось, что в один год Россия потеряла Царя, но почти сразу же обрела Патриарха, которого у Русской Церкви не было два столетия. Им стал в декабре 1917 года митрополит Московский Тихон (Беллавин) – первый после восстановления патриаршества.
Кажется, уже тогда Тихон целиком осознал, что его может ожидать в дальнейшем: «Ваша весть об избрании меня в Патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: «Плач, и стон, и горе», и каковой свиток должен был съесть пророк Иезекииль».
И плач, и стон, и горе, меж тем, уже наполнили всю страну. Ежедневно арестовывались священнослужители и рядовые верующие, сообщалось о расстреле крестных ходов; за отказ отречься от Христа петроградские комиссары закопали заживо 40 священников на Смоленском кладбище.
Тогда появляется знаменитое воззвание Патриарха Тихона, в котором провозглашалась анафема всем, кто чинит насилие: «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Властью, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите ещё имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной». Публично осудил Тихон и деятельность Совета народных комиссаров, и расстрел Николая II, а также заключение Брестского мира: «Заключенный ныне мир, по которому отторгаются от нас целые области, населенные православным народом… мир, по которому даже искони православная Украина отделяется от братской России и стольный град Киев, мать городов русских, колыбель нашего Крещения, хранилище святынь, перестает быть городом державы Российской; мир, отдающий наш народ и Русскую землю в тяжкую кабалу, такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения».
Вместе с тем Патриарх не приветствовал вооружённое сопротивление большевикам и не благословлял представителей Белого движения на активную борьбу с Советами, которого те неоднократно испрашивали у Предстоятеля. Он был убеждён, что революция и приход к власти большевиков являются Божьим попущением, а значит – христиане должны молиться об избавлении от этой беды, но быть готовыми и пострадать за веру. При этом сам Тихон отпевал как белых, так и красных, погибших в боях братоубийственной войны.
После революции Церковь в условиях нового государственного строя была вынуждена вырабатывать свою позицию по отношению к светской власти вообще, и к большевикам в частности. Концепцию этих взаимоотношений Патриарх Тихон сформулировал практически единолично, поскольку связь со многими епархиями в годы гражданской войны отсутствовала. В основе такой концепции лежали абсолютная аполитичность Церкви, но одновременно – активное Её участие в общественной жизни, непоколебимость многовековых церковных устоев вне зависимости от существующего режима, а также категорическое неприятие противоречащих христианским догматам действий власти и, напротив, поддержка любых полезных её начинаний. Кроме того, Патриарх довольно быстро осознал, что большевики пришли всерьёз и надолго, и что рассчитывать на возвращение прежнего государственного устройства, в общем-то, бессмысленно, а действовать нужно здесь и сейчас. Учитывая такую установку, можно попытаться понять дальнейшую историю взаимоотношений Патриарха Тихона и советской власти, которая порой кажется весьма противоречивой. Конечно, большевикам ничего не стоило расстрелять Святителя, крайне опасного хотя бы только тем, что к нему прислушивались народные массы. Однако Советы не хотели скомпрометировать себя таким поступком в глазах цивилизованных стран, где Тихон также был хорошо известен и пользовался большим уважением. Гораздо выгоднее было скомпрометировать самого Патриарха и сделать его полезным новому правительству.
Так, уже в 1918 году против Тихона начали кампанию в связи с так называемым «делом Локкарта» о заговоре против советской власти. В квартире Патриарха провели обыск, после чего он в первый раз был помещён под домашний арест. Святителю вменяли призывы к свержению существующего государственного строя, однако сам он все подобные обвинения отрицал и заявлял, что никого не призывал свергать власть, никогда ничего для этого не предпринимал и предпринимать не собирается, хотя и не сочувствует «многим мероприятиям народных правителей».
Позже домашний арест заменили постоянной слежкой за Тихоном, но после того как Предстоятель выступил резко против ликвидации мощей православных святых, его вновь изолировали на территории Троицкого подворья в Москве. К осени 1921 года Патриарх опять смог выезжать на служение в различные храмы Москвы, где его всегда ждали простые прихожане.
В это время начинается один из самых страшных периодов в истории страны – массовый голод, возникший по причине плохого урожая и политики большевиков по изъятию у крестьян зерна. Люди в городах и деревнях едят трупы, учащаются случаи каннибализма. Патриарх Тихон обращается за помощью к многочисленным международным организациям по всему миру, организует сбор средств в православных церквях и добивается быстрых и ошеломляющих результатов благодаря своему авторитету как в России, так и за границей. От голодной смерти были спасены миллионы жителей Поволжья, что, впрочем, не вписывалось в планы большевистских лидеров.
Большевики создают альтернативную, правительственную Комиссию помощи голодающим, отбирают у Патриарха и общественников все собранные средства и начинают печально известную кампанию по изъятию церковных ценностей, которая привела к ряду «эксцессов» - гибели священников и простых верующих. Именно тогда появляется знаменитое обращение Ленина к членам Политбюро: «…теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны!) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией…Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».
Святитель Тихон дал благословение церковным приходам на сбор необходимых ценных предметов, но только тех, которые не предназначаются для богослужебного употребления, поскольку использование священных сосудов в иных целях является святотатством. На это власти ответили декретом, принятым по инициативе Льва Троцкого, о насильственном изъятии всех драгоценных предметов, включая богослужебные. С этого момента становится понятно, что одна из главных целей «борцов с мракобесием» – массовое разграбление церквей и монастырей, а также уничтожение духовенства как сословия и полная ликвидация института Русской Церкви.
По всей России шла жестокая расправа с теми, кто сопротивлялся изъятию церковных ценностей. Патриарх Тихон и другие архиереи были объявлены Верховным Трибуналом ответственными за сопротивление «черносотенных церковников», после чего Святителя подолгу допрашивают сначала на Лубянке, а затем в ГПУ, безуспешно заставляя оговорить представителей духовенства. 9 мая 1922 года Святителю сообщили о привлечении его к уголовной ответственности по делу о контрреволюционном заговоре «подчинённой ему иерархии». После чего «бывшего патриарха» поместили под арест в Донской монастырь. В то же время, с газетных передовиц то и дело раздавались призывы «жестоко покарать людоеда Тихона», что означало неминуемую гибель арестанта. Весной 1923 года Политбюро ЦК РКП(б) приняло секретное постановление, согласно которому суд должен был приговорить «гражданина Беллавина» к высшей мере наказания.
Между тем кампания по дискредитации Церкви и епископов оказалась не столь успешной, как того ожидали большевики. В связи с этим ГПУ разрабатывает план по расколу духовенства изнутри и создаёт так называемую «Живую церковь» (обновленцы). Задачей «комиссаров в рясах» была организация полностью подконтрольной властям просоветской псевдоцерковной организации, призванной со временем заменить собой Русскую Церковь.
На начальном этапе такая тактика возымела действие, и значительная часть архиереев перешла в Обновленчество. Изолированному от внешнего мира Патриарху Тихону предоставляли только «нужную» информацию из газет, которые писали небылицы о якобы разгромленной Русской Церкви. Сами обновленцы тем временем провели лжесобор, на котором не только «лишили» Святителя сана, но и монашества. Поскольку за ситуацией вокруг ареста Тихона следили все западные государства, чекисты решили не расстреливать Предстоятеля, а добиться от него раскаяния. Отсюда появилось знаменитое «покаянное» письмо в Верховный суд: «Признавая правильность решения Суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».
Известно, что Тихон согласился подписать только тот вариант «покаяния», в котором не упоминалось осуждение зарубежного православного и католического духовенства. После обнародования письма содержание Патриарха под стражей во внутренней тюрьме ГПУ было отменено, а спустя ещё несколько месяцев прекратили и само уголовное дело.
И чекисты, и приближённые Патриарха предлагали ему уехать заграницу. На это Тихон, переживший т ри покушения, отвечал, что не намерен оставлять свою паству и готов страдать вместе со своим народом и Церковью до того предела, который установлен ему Господом. Большинство верующих не ставили Патриарху в вину его «покаянное» письмо, а после его освобождения считали Святейшего своим главным духовным лидером. Он простил всех, кто захотел вернуться обратно в лоно Матери-Церкви из Обновленчества, и дал возможность исправиться изменникам. Несмотря на ухудшающееся здоровье, Тихон старался ежедневно совершать богослужения в московских храмах, которые всегда были переполнены.
Одна из самых больших загадок, связанных с личностью Патриарха Тихона, это его «Завещательное послание», которое было напечатано в «Известиях» и «Правде» 15 апреля 1925 года – через неделю после смерти Святителя. В нём от имени Предстоятеля Русской Церкви раздаётся призыв к «пасторям и архипасторям» «слиться с нами в горячей молитве ко всевышнему о ниспослании помощи Рабочей-Крестьянской власти».
Сегодня ряд исследователей пришли к выводу, что некое послание перед своей кончиной Тихон и в самом деле составил, но в действительности оно имело противоположный смысл и совсем другие призывы. Так или иначе, хоронили Святейшего чуть ли не всей Москвой. Проститься с ним пришли миллион жителей – это ровно половина тогдашней двухмиллионной столицы. Территория Донского монастыря, где проходило прощание, днём и ночью была заполнена десятками тысяч верующих, которые шли сюда несмотря на опасность преследований.
Автор – Алексей Голубев
|
